Артур был уверен, что о нем никто не знает, а если кто и знал, то уже давно позабыли. Он многое сделал, чтобы это было так, он приложил множество усилий и он был абсолютно одинок. Это было к лучшему и то было на благо людей, то было для королевства, нужды которого Артур всегда ставил выше собственных.
Отец, конечно, в свое время аргументировал все иначе, там слишком часто звучало слово "позор" и его Артур тоже не забыл, но если бы он не был наследником Камелота, его бы, быть может, меньше пугал собственный статус. Конечно, он никогда не хотел быть безмолвной и бесправной омегой при своем альфе, он вряд ли хорошо снес пренебрежительное отношение к себе, вряд ли стерпел бы отсутствие права голоса, но в противовес этому - Артур не был бы одинок. У него был бы кто-то, кто был рядом с ним, кто бы, быть может, даже любил бы его. Кто поддерживал его. Кто заботился бы о нем.
Это были слабые и жалкие омежьи мысли, за которые отец бы его презирал, если бы Артур однажды озвучил их вслух и потому он никогда не смел этого произносить. А потом запретил себе даже думать, что толку в лишнем разочаровании? Тем более, что у него был Камелот и не было права выбора. Он не мог вверить свое королевства в руки незнакомого альфы, оставшись тем самым омегой без права голоса, тем, кто не смог бы больше позаботиться о своих людях. Он был принцем, он должен был стать королем и он принял свою судьбу.
И о нем, кажется, все забыли.

Когда статус Артура определился, Гаюс нашел какого-то мага, который зачаровал печать Игрейн, так, чтобы та скрывала его запах, а Гаюс готовил для принца настойки, которые помогали сдержать течку, не останавливая ее полностью, но сводя к минимальному сроку, который можно было контролировать. Это было большее, что только могло быть у Артура.
Тогда же, когда оказалось, что он нуждается в артефакте, когда из-за статуса сына Утеру пришлось прибегнуть к магии, он не то, чтобы остановил, но неохотно снизил всю эту его охоту на ведьм, прекратил облавы на друидов и точно бы даже казни стали проходить в Камелоте реже. Хотя и не прекратились.
Это то, что Артур хотел первым делом остановить в будущем, когда взойдет на престол. И день этот пришел даже раньше, чем Артур рассчитывал.

Утер буквально угас на глазах. Артур, быть может, хотел бы думать, что это какое-то магическое проклятье, но быть может было к лучшему, что он в это не верил. Утер ненавидел то, кем был Артур и чем ему пришлось поступиться и эти чувства в итоге загнали его в тупик и сожгли изнутри. Должно быть, это было к лучшему для Камелота, но Артур не мог выкинуть из головы мысль, что он был причиной смерти родного отца. Что то, кем он был, было настолько отвратительно Утеру, что он не смог с этим жить.
Но это тоже было тем крестом, который Артур предстояло теперь нести до самой смерти.

Пока же он взошел на престол и правил Камелотом так, как диктовала ему честь и совесть. Он внес изменения в рыцарский кодекс, перестав требовать от достойных жителей Камелота обязательного благородного происхождения, он увеличил количество патрулей на границах, чтобы дальние поселения не страдали от бандитов, он открыл двери города для друидов и он перестал казнить за магию. Единственное, что его тревожило, что и законной в Камелоте он ее не сделал тоже. Он отменил смертную казнь за ее использование, но не сумел сказать своему народу, что ведьмы и колдуны могут свободно пользоваться своими силами в границах его королевства. Хотя он преодолел многие предубеждения своего отца, он все еще считал магию более могущественным и опасным, чем любое другое оружие и не знал всех тонкостей, чтобы отменить запрет на ее использование, обозначив допустимые границы. Ему нужен был совет мага, кого-то, кто хорошо разбирался в вопросе и кто мог бы дать королю Камелота по-настоящему искренние и полезные советы, ему нужен был кто-то, кто искренни согласился бы помочь и кому Артур мог бы доверять, но после десятилетий кровавой тирании Утера Пендрагона вряд ли нашелся бы хоть один маг, согласный оказать помощь его сыну.

Артур старался строить лучшее королевство в меру сил, старался быть справедливым и внимательным правителем, старался быть сильным и никогда, никому не смел показывать своей истиной природы. И о ней, точно бы, никто и не знал.

Пока однажды в его покоях не появилась Верховная Жрица Нимуэ.
Артур знал про Турнир, все королевства про него знали, но не всех он касался. Только омеги, состоящие в кровном родстве с королями оказывались в списках Зимнего Турнира и Арутр смел надеяться, что раз маги раньше о нем не вспомнили, то списали его со счетов или закрыли глаза на Камелот, как на недостойное их внимания королевство. Артур всегда был только рад этому и уж точно не ждал визита Жрицы. Но и пренебречь ее визитом не мог. Если его имя было в списках, он не мог так рисковать.

Он был бы рад отправиться на Турнир, никому ничего не сказав, но это было невозможно. даже если в его секрет во всем дворце был посвящен только Гаюс, теперь Артуру казалось, что он не может позволить себе такой роскоши. Маги точно дали ему понять, что знают и дали понять, что не собираются об этом молчать. Даже если бы Артур не сумел бы победить, даже если бы трон Камелота не заинтересовал бы альфу-победителя, он был все равно увидел его имя в списке и вряд ли стал бы молчать. Эта весть быстро бы облетела весь Альбион и раз время Артура исчислялось теперь днями, он хотел быть тем,. кто расскажет это своим самым верным друзьям. И он рассказал.
Это был странный разговор, даже страшный, Артур ненавидел себя за то, как то и дело его голос срывался на хрип и как он, король Камелота, боялся поднять глаза на своих самых близких рыцарей, боясь увидеть, как они смотрят теперь, когда знают, что он всего лишь омега. И когда он решился на них взглянуть, он был поражен тому, что взгляд их вовсе не изменился и это точно бы никого из них не волновало. Все, что волновало его друзей, в круг которых входили кроме рыцарей и Гаюс с Гвеневрой, так это то, что Артур собирался отправиться на Турнир в одиночку. Но в этом он был абсолютно и полностью непреклонен. Он отказался от просьбы Леона выступить от его имени, он отказался от сопровождения Гвен и Ланселота и он не позволил Элиану провести его до Врат. Он собирался отправиться в одиночку, он собирался в одиночку снести этот позор и победить, - или проиграть, если такова его жестокая судьба, - тоже в одиночку. И в конце концов он этого добился.

Он легко прошел через Врата, магия явно ждала его и оказался в густом, незнакомом лесу, на поляне, которая, должно быть, была предназначена для людей Камелота. Здесь было просторно, они бы могли разбить здесь настоящий походный лагерь, даже с палатками, но Артур был один и ему ничего из этого было не нужно. Ему хватало и небольшого костра с обычной походной подстилкой у самого огня. Он привык к походам и ему не нужно было многого, даже если он был королем. Тем более, что на Турнир он явился под чужим именем.
Так он и записался, как сэр Ивейн из Камелота. Нигде не было видно Нимуэ, чтобы разоблачить его секрет и Артур решил, что у судьбы есть для него хотя бы эти малые милости. После того, как он всю жизнь отказывал себе от человеческого тепло, от отношений и поддержки, его секрет должен был раскрыться просто, как трофей на проклятом магическом турнире. Это в самом деле звучало, как настоящая насмешка, наказание, которое Артур, должно быть, заслужил.

Турнир состоял из двух частей и допускал либо двух победителей, либо одного, если он одержит победу и в обычном, и в магическом турнире. Сражения всегда чередовались, позволяя делающим принять участие и там, и там и хотя арены были разделены, тренировочные площадки были недалеко друг от друга. Впрочем, много времени для тренировок на Турнире не давались, а к тому времени, когда Артур с опозданием прибыл на Турнир, он только и успел, что записаться и сразу же вступить в бой. И только когда одержал первые победы, смог оказаться на тренировочном поле, где, наконец, получил возможность изучить всех своих будущих противников.

Ему следовало бы держаться обычной арены, наблюдать за теми, с кем ему предстоит еще встретиться, замечать их сильные и слабые стороны, но вдруг оказавшись среди неприкрытой и бесстрашной магии, где никто не скрывал ее от Артура, где он мог не беспокоиться из-за того, что должен предпринимать меры и реагировать определенным образом, в рамках законов, которые сам же хотел изменить, он вдруг понял, что взгляд его снова и снова возвращается к магической арене. Это было... это было великолепно. Захватывающе. Впечатляюще. Там была мощь и сила, сама природа и люди, маги, которые управляли этой силой восхищали и завораживали Артура больше, чем он только был готов признать. Ему нужно было смотреть на другую арену, но он не мог оторвать глаз от этой, вцепившись пальцами в ограждения и безотрывно наблюдая. Участники сменялись, одерживая победу, чередуя заклятья с фехтованием и самым великолепным из участников оказался человек, которого Утер всегда презирал и безуспешно пытался привить это призрение Артуру. Сам он никогда не видел никого из рода Амброзиусов в живую, но, конечно же, в Камелоте были картины и гобелены, чтобы Артур мог "знать врагов в лицо". У них не было  и не могло быть мирного договора с магическим Тир-на-Ногом, но они никогда не вступали в настоящие конфликты и Артур считал, что с политикой Утера это лучшее, на что можно было надеяться. Тем более, что Утер презирал короля Балинора и всю его семью. Вслед за Балинором на трон взошел Мерлин Амброзиус, о котором Утер отзывался так же, как и о всех колдунах, но сейчас Артур смотрел на него и не мог отвести взгляда. Король Тир-на-Нога в бою был просто восхитителен. Он усело обращался с клинком, с легкостью колдовал и сражался исключительно благородно. И в пылу сражения он был невероятно красив, стремительный и стройный, как стилет и такой же опасный. Артур смотрел на него и смотрел, чувствуя, как бьется сердце и перехватывает дыхание. Конечно же, этот человек не мог быть таким, как его описывал Утер, но Артур давно уже не верил суждениям своего отца.
Что, впрочем, не меняло того, что, скорее всего, у короля Тир-на-Нога было куда больше поводов сложить о Камелоте намного худшее мнение.
Что будет, если он окажется победителем? Что будет, если он узнает тайну Артура, если Артур не победит или, победив, войдет в чащу вторым и не успеет забрать свое имя из списка? Он не знал, как это происходит и ему стоило бы выяснить, но сейчас он не мог оторвать глаза от короля Амброзиуса.